— В каком-то смысле вы правы. Действительно, 1990-е и серьезный кризис закалили Россию, но все-таки это было 25 лет назад, другое время совершенно. Поэтому я бы напрямую не стал сравнивать.

Тем не менее идея сама жива и справедлива. Если сама система, я имею в виду Россию, в 1990-е не развалилась, то, наверное, в ней какая-то прочность зашита. Это дает мне уверенность в плане инвестиций в Россию, например. Я понимаю, что страна будет жить.

— Считаете ли вы, что кризис в России закончился, или это только начало?

— Понятия не имею, если честно.

— А мировая экономика — как вы оцениваете текущее состояние?

— Как лучше всего охарактеризовать глобальную экономику? Это пациент, который очень сильно болен, а ему дают болеутоляющее, чтобы его лечить.

Такого уровня долга, как сейчас, никогда не было. И весь этот долг переходит из частного сектора в государственный. Долг США и Европы, я имею в виду, — закредитованность просто бешеная. И все эти количественные смягчения шли в финансовый сектор, а не в реальную экономику, которая осталась недоинвестированной.

Ставки сейчас у нуля, но это временная мера. Что будет, когда их начнут поднимать? Это как морфий. Можно любую боль убить морфием, но потом с него не слезешь. Нужно бы операцию провести серьезную пациенту, а его гомеопатией лечат.

— Вы считаете, что какая-либо страна может допустить дефолт в ближайшие пять-десять лет?

— Страна не может совершить дефолт в отношении собственной валюты. В этом смысле можно говорить про страны еврозоны.

— Россия была в ситуации дефолта.

— Да. Но ситуация исправилась. Это было намеренное решение, намеренный шок системы.

Если уж говорить про дефолт, я бы не стал говорить о дефолте какой-то отдельной страны. Но долга слишком много в системе. В Европе очень высокая долговая нагрузка, такие ситуации, как в Греции, будут еще.

При этом Германия чувствует себя очень хорошо, экономически она здоровая страна. Именно Германия своими силами может отсрочить проблемы, как в Греции. Не потому, что они обожают выкупать другие страны. А потому, что они обожают свои собственные банки и не допустят дефолт других стран еврозоны.

— Считаете ли вы в этой связи вероятным банкротство Deutsche Bank?

— Банкам вообще не стоит беспокоиться по поводу банкротства, потому что это всегда можно переложить на налогоплательщиков. Всегда можно выкупить банк через государство.

— Каких «черных лебедей» можно ожидать в мировой экономике?

— «Черный лебедь» непредсказуем. Но сейчас так много долга в системе, и при этом активы фондовых рынков продолжают расти. То есть новокаин колют, а он не работает уже. Это говорит о том, что это преддверие уже.

Америка наконец начинает понимать, что идея Бернанке об обнулении ставок была ошибкой, большой ошибкой. И Россия это тоже поняла. Лучше ставки повыше, тогда и валюта себя будет чувствовать лучше.

Отвечая на ваш вопрос, я думаю, что ФРС начнет поднимать ставки и доводить их до исторических уровней. Рост процентных ставок ударит по тем классам активов, которые искусственно раздувались нулевыми ставками и инъекциями капитала.

— Могли бы вы привести примеры таких активов?

— Вспомните 1994 год. Цикл укрепления процентных ставок в США, активы начали падать. Инвесторы, которые покупали облигации с хорошей доходностью, начали страдать. Но если вы инвестировали в развивающиеся рынки, то пострадали еще больше, потому что произошел отток капитала с развивающихся рынков.

После девальвации, которую провел Гринспен, американские бонды упали, но не так, как итальянские бонды. Те упали гораздо больше после того, как начался цикл увеличения ставок в 1994 году.

Та же самая модель может действовать и сейчас, потому что это те же самые инвесторы, те же самые рынки, те же самые инструменты. Конечно, с поправкой на время, но история себя повторит. Но в этот раз все будет гораздо хуже, потому что стартуем не с 3%, а с 0%.

— Считаете ли вы, что избрание Дональда Трампа президентом США может обрушить рынки?

— Я бы не стал винить Трампа. О Трампе говорят очень, но никакой стабильности, на самом деле, нет. Для рынка нет ничего хуже, чем ложная стабильность. Сейчас стабильность ложная, поэтому Трамп тут ни при чем.

— А за кого вы будете голосовать, если это не секрет?

— Не за Хиллари точно. Я либертарианец, поэтому буду голосовать за либертарианца. Пока не знаю.

— Считаете ли вы, что восстановление цен на нефть может носить хотя бы среднесрочный характер?

— Если говорить структурно, мы в принципе уже переходим в новую фазу развития энергетики, в которой нефть будет использоваться для изготовления продуктов нефтехимии (например, пластика), но не как топливо.

Возьмите солнечную энергетику. Зачем платить за нефть, когда солнце светит бесплатно каждый день? Конечно, нам нужно улучшить технологии захвата этой энергии и хранения ее. Есть места, где жарко и очень много солнца, — эти страны запросто обойдутся без нефти вообще.

Если кардинально улучшить системы хранения энергии, то можно сделать независимые энергосети. Даже в Америке очень много солнца.

— Вы считаете, что электромобили скоро заменят автомобили с двигателями внутреннего сгорания?

— Да, но дело даже не в электромобилях, а в надежном источнике электричества и его стоимости. Ситуация улучшается. Солнечные панели становятся все более совершенными. И очень-очень скоро у нас появятся электромобили, которые смогут быть полуавтономными. Они будут постепенно подпитываться от солнца. Я изначально не верил в электромобили, если честно. До тех пор, пока я не увидел электромобиль своими глазами.

Отвечая на ваш вопрос в отношении нефти, мы видим, что из-за того же Uber загруженность дорог сильно снизилась. Допустим, я вообще не вожу машину больше. Я Uber пользуюсь. Такие сервисы становятся все более популярными, и на фоне этого электромобили станут более популярны. Снижаются пробки, улучшается экология.

Когда я отправляюсь в Нью-Йорк, я вижу, что пробок стало меньше, чем в прошлом году. Даже в Москве я заметил: сейчас меньше пробок, чем год назад. Я несколько раз приезжал в Москву и вижу, что ситуация с пробками улучшилась. Это чувствуется — пробок стало меньше. Потому что сейчас появились каршеринг, такси и прочее. Это все очень помогает.

Плюс новое поколение людей, они думают по-другому. И им не хочется иметь собственный автомобиль. Им нравится пользоваться Uber. Поэтому если этот тренд продлится долгосрочно, то спрос на нефть будет падать — именно благодаря Uber, электромобилям и другим таким вещам.

— Какие страны будут иметь преимущество в новой энергетической реальности, какие ресурсы будут особенно ценны, если не нефть?

— В «Антихрупкости» я как раз об этом пишу. Вопрос в ментальности. В США есть культура проб и ошибок. В России и Европе этого меньше. Ошибка — это плохо в России считается. В Америке — наоборот, ошибка — это хорошо, ошибка — это часть системы. Потому что чем больше ошибок, тем больше ты учишься, это естественно.

Инновация не зависит от образования, роль знаний сильно переоценена. Инновации приходят от постоянных проб и ошибок, от экспериментов. Чем больше экспериментируете, тем выше ваш инновационный потенциал.

До тех пор пока в России не появится культура проб и ошибок, ничего не произойдет. Во многих странах считается за честь погибнуть в битве, но при этом погибнуть как предприниматель или стартапер считается постыдным. Это не стыдно, это хорошо, это достойно — попробовать себя в бизнесе, даже если у тебя не получилось

Посмотрите на индусов, которые говорят: «Приходите к нам, инвестируйте». Они сами не понимают, о чем говорят. С чего начинались крупные технологические компании? Не с бизнес-плана же! Это был исключительно эксперимент, пробы и ошибки. Тот же Microsoft, Facebook — все они продукт эксперимента.