Есть поверье: найти клевер с четырьмя листочками на стебельке, значит, найти удачу. Для Вадима Махова это метафора инновационного цикла, также состоящего из четырех элементов. Сначала – наука, генерирующая открытия и изобретения. Затем – общество, которое усваивает и сохраняет новые знания. Третий элемент – бизнес, коммерционализирующий научные достижения. И, наконец, капитал, аккумулирующий созданное богатство и предоставляющий ресурсы для очередного витка развития.

Своей теории Вадим Махов посвятил книгу «Счастливый клевер человечества», рассматривающую историю инноваций от зарождения цивилизации до наших дней. Он считает: если нет хотя бы одного из четырех «листочков», инновационный рост не включается; если «листочки» увядают – страна теряет лидирующие позиции. Как объясняет такой подход сегодняшние проблемы России? Вадим Махов отвечает на этот вопрос, опираясь на детальное знание проблем реальной экономики. До 2016 года он являлся президентом холдинга«Объединенные машиностроительные заводы» (ОМЗ), еще раньше работал заместителем генерального директора «Северстали». В 2008 году основал инвестиционный фонд Bard Worlwide, ориентирующийся на технологии будущего.

Изобретатели vs инноваторы

Executive.ru: Почему именно инновационность, а не природные богатства, территория и армия являются основой лидерства страны?

Вадим Махов: Я думаю, что важны все эти факторы. Если вы свою территорию защитить не можете, то о лидерстве говорить тяжело. Но представим, что мы оказались в России 1900 года. Тогда более 60% населения было занято в производстве сельхозпродукции, и сельхозземля составляла более 60% всех активов страны. Прошел век. Что мы видим? Сколько сейчас занято в сельском хозяйстве? Меньше 5%. Какая доля ВВП создается в этом секторе экономики? Около 2-3%. И такова же структура активов. Получается, что если вы владели всем сельским хозяйством тогда и владеете сейчас – то вы обеднели раз в десять. Потому что самые дорогие активы сегодня – тяжелая промышленность, электроника, информационные услуги, другие новые отрасли.

И прогресс резко ускорился. Те процессы, которые длились раньше сто и даже тысячу лет, теперь происходят за жизнь одного поколения. Через 15-20 лет половина мирового ВВП прибавится в сфере новых технологий. И если структураэкономики России за это время не поменяется, наше отставание от развитых стран по размеру общественного богатства усилится. В этом проблема.

Ехесutive.ru: Россия хотя бы однажды была лидером в инновациях, владела «счастливым клевером»?

В.М.: Всеми четырьмя листочками – ни разу. Например, печатный станок, изобретенный Иоанном Гутенбергом, к 1480 году уже был распространен в Западной и Северой Европе. В Венеции к 1500 году насчитывалось уже 417 печатников. А в России первая книга «Апостол» стараниями Ивана Федоровабыла выпущена лишь в 1564 году.

Executive.ru: Но в СССР уровень научных достижений был высоким. Полеты в космос, атомная промышленность – это наши общепризнанные успехи.

В.М.: СССР был страной изобретателей, но, увы, не инноваторов. Потому что научные разработки не коммерциализировались. Оборонные технологии не конвертировали в гражданские, за исключением разве что атомных станций. Мы оказались неспособны развивать на основе своих изобретений рынок услуг. Это первая крупная задача, которую мы не решили в свое время. Второе: мы прозевали информационную революцию.

Четырехлистный клевер, хотя очень слабый и маленький, впервые появился в нашей стране только после 2000 года, вслед за развитием финансового, потребительского рынка и тенденции к коммерциализации научных разработок. Как ни парадоксально говорить об этом в кризис, но сегодня шансы стать инновационной державой у нас высоки, как никогда раньше.

Тиски рентной экономики

Executive.ru: Что нужно делать, чтобы эти шансы не упустить?

В.М.: Строить государство инновационного типа, для которого важнее всего не контроль над тарифами, налогами, портами, недрами, а созидание. Что я имею в виду? Развитие экономики во всех странах включает несколько этапов. Один из них – формирование естественного рентного государства, в котором происходит перераспределение накопленных благ. Деловые и политические элиты борются за то, чтобы получить кусок пирога побольше. Экономика при этом растет не очень быстро. Россия пока застряла на этом этапе. Но есть другой способ увеличить свои активы. Это, когда элиты создают инновационный продукт. Они обогащаются за счет того, что растят экономику. И вместе с ними становится богаче все общество. Международный опыт показывает, что такой способ развития более эффективный и быстрый.

Executive.ru: Что мешает российскому бизнесу использовать эту модель?

В.М.: Слишком высокая цена, которую приходится платить в случае неуспехаинноваций. В России де-юре цена предпринимательской ошибки ограничена вложенным капиталом, а де-факто акционеры компаний начинают «вдруг» отвечать за действия менеджмента.

Несколько веков тому назад первые рыночные капиталисты в случае неудачи своего предприятия попадали в долговые ямы, их личная свобода ограничивалась. Предприниматель рисковал всем своим личным имуществом, свободой и честью. Цена ошибки была достаточно высока и зачастую несоизмерима с теми выгодами, которые человек мог получить, отважившись на какое-либо рискованное предприятие. Но дальше появились общества с ограниченной ответственностью. С того момента каждый, кто собирался вложиться в какое-то дело, уже не рисковал ни жизнью, ни свободой, ни даже своим личным имуществом. Естественно, это не замедлило сказаться на росте деловой активности, и, как следствие, на экономическом развитии тех стран, которые внедрили это нововведение в практику своей хозяйственной деятельности. В России после восстановления института частной собственности этот подход также был узаконен. Но работает он со сбоями.

Executive.ru: Вы говорите об уголовных делах, которые периодически заводятся на владельцев компаний? О различных вариантах передела собственности?

В.М.: Да. Правовые институты, созданные сегодня в России, заточены под государство рентного типа. Они блестяще его защищают. Но не защищают частную собственность. Если было бы иначе, было бы понятно: стать богаче можно только одним способом, создавая что-то новое. Но в нынешних условиях риски в бизнесе огромные, а перспективы непонятные. Что говорят соцопросы? За последние пять-десять лет снизилось количество молодых людей, которые мечтают стать предпринимателями. Это больше не модно. Зачем что-то строить, заниматься инновациями, если выгоднее участвовать в перераспределении?

И еще одна тенденция, тормозящая инновации. Владислав Иноземцев, руководитель Института развития постиндустриального общества, приводит данные: в 2008 году доля государственной собственности составляла в России около 25%, в 2015 году – превысила 50%.

Еxecutive.ru: Но разве менеджеры госкомпаний враги инновациям?

В.М.: Они – квалифицированные специалисты, заинтересованные в повышении эффективности своего бизнеса. Они патриоты своей экономики. Но система мотивации, в рамках которой они работают, жестко ориентирует их на снижение рисков. А инновации – это всегда риск. Очень немногие крупные российские компании – и государственные, и частные – вообще готовы покупать инновационную продукцию. В бытность президентом ОМЗ я не раз сталкивался с ситуацией: если мы предлагали нефтегазовому бизнесу свою новую разработку, то крупные заказчики ею попросту не интересовались.

Предположим, у вашего предприятия есть опыт выпуска оборудования для строительства заводов по переработке нефти или природного газа мощностью в 100 млн тонн и в 150 млн тонн в год. А покупатель строит новый перерабатывающий завод мощностью в 125 млн тонн в год. В чем разница? Вы просто добавите один-два блока типичного оборудования к 100 млн тонн и получите желаемые 125 млн тонн мощности в год! Но нефтегазовые компании не настроены даже на такой риск. Их менеджмент отвечает за малейшую ошибку. Поэтому они предпочтут купить завод за рубежом, но у производителя, который делал точно такие же проекты.

Возникает явное противоречие. Государство через госкорпорации финансирует более 70% расходов на инновации. Для повышения доли инновационной составляющей ВВП необходимо увеличивать выпуск высокотехнологичной продукции. Но госкомпании импортируют новые технологии, потому что так проще и безопаснее. Так построена система.

Быстро, дешево, без рисков? Так не бывает

Executive.ru: Бюрократическая система крупных компаний во всем мире устроена одинаково.

В.М.: Согласен. И есть немало примеров, когда великие западные компании падали, не заметив перспективные продуктовые ниши. Но в развитых странах изобрели способ, позволяющий этого избежать. Крупные корпорации смотрят на периферию своего бизнеса и скупают малые-средние фирмы, которые производят новые продукты и быстро растут.

Поэтому проблема не в том, что в России активно развиваются госкорпорации, а в том, что госсобственность становится основой экономики. Идеальная модель,когда экономика прирастает малыми и средними бизнесами. Но этого не происходит.

Executive.ru: Наверное, здесь же ответ на вопрос о том, почему в недрах крупного бизнеса невозможно рождение подрывных инноваций, радикально меняющих рынки?

В.М.: Да, большие компании ориентированы в основном на десятки и сотни маленьких улучшений, которые происходят год от года и с гарантией дают повышение результата. Менеджмент называет это модернизацией или оптимизацией. Цель таких действий всем понятна: ты делаешь более эффективной перерабатывающую установку и повышаешь на 3-5% производительность труда каждый год. А чтобы сделать что-то принципиально новое, нужно не только рискнуть, но и привлечь огромный капитал, который в России невозможно получить по кредитной ставке, приемлемой для промышленности. По этой причине даже обычные вложения в модернизацию буксуют.

И представьте теперь компанию Tesla Motors: $6 млрд выручки, почти $2 млрд убытков и $30 млрд капитализации. В Америке финансовый рынок говорит: рано или поздно компания этих денег будет стоить, у Tesla есть бизнес-модель, которая произведет прибыльные продукты. Множество инвесторов вкладываются в технологии этой компании. Возможно ли такое сегодня в России? Очевидно, что нет.

Executive.ru: Тем не менее, в России есть предприниматели, которые рискуют. Есть центр «Сколково», где вы преподаете в бизнес-школе. Правительство декларирует поддержку инноваций. Работает ли эта политика?

В.М.: Давайте перенесемся в США, в 1969 год, и зададим себе вопрос, работает ли экосистема MIT. Это сегодня компании, которые созданы выпускникамиMassachusetts Institute of Technology, – одиннадцатая экономика мира по ВВП, размером с Россию. А тогда был почти ноль. И даже в 1980 году, через десятилетие после запуска этого предпринимательского центра, мы никакого яркого эффекта не увидели бы. Он проявился через десятилетия.

Известный специалист по институциональной экономике Александр Аузанутверждает: в мировой практике строительство инновационного государства занимает лет пятьдесят. Но ты можешь делать перерывы: потратить сначала пять лет, потом свернуть с дороги, потом вернуться на нее и еще десять лет идти по первоначальному пути. Мы уже лет 15 потратили на этот путь. Это хорошая часть истории: приложенные усилия не пропадут.

Элиты ошиблись

Executive.ru: Если подытожить: что первопричина развития инноваций, инициатива бизнеса или правительства?

В.М.: Роль бизнеса важнее. Роль правительства – создавать условия.

Executive.ru: Какие условия в таком случае нужны, чтобы российские разработки внедрялись по всему миру?

В.М.: О первом я уже говорил: предприниматели должны видеть, что государство на их стороне, что рентные структуры не отберут созданное тобой. Второе условие: твоя экономика должна быть открыта всему миру. Сила сегодня не ресурсах, а в сетях – нетворках. У тебя в отдельности нет такого же количества денег, идей, как во всем мире. Кто-то обязательно придумает что-то интереснее, чем ты, сделает быстрее и дешевле, чем ты. Поэтому ты не можешь играть в изоляционизм. Ты должен использовать все возможности, которые есть в мире. Если эти два фактора есть, нужно выделить инновационные приоритеты, как это сделали японцы, корейцы и сингапурцы, и подкреплять их деньгами. Сейчас же приоритетов у нас штук двадцать, а ресурсов только на два-три.

Executive.ru: При этом предприниматели – явно не та группа акционеров, на которую последовательно ориентируется менеджмент корпорации «Россия». Не станете возражать?

В.М.: Не стану. Но проблема, на мой взгляд, не в отдельных «менеджерах». Сегодня в стране то же поколение политиков и олигархов, что 15 лет назад. Элита та же. Но направление движения несколько иное. Почему так произошло? Люди, которые определяют путь страны, думали, что начнут развивать инновации, и все быстро получится. Не получилось. Результаты оказались не те. По всем законам физики их не должно было быть не то что за четыре-пять лет, но даже за 10-15 лет! Но «наверху», возможно, решили, что инновационное направление не работает, и сделали коррекцию: переориентировали институты, гайки закрутили,повысили долю госэкономики. А результата снова нет. Наступил новый кризис. И если раньше хоть какой-то рост был, то теперь падение пошло. Рентная экономика буксует. Но при этом ошиблись не только элиты. Ошиблись и мы с вами – жители России. Мы же тоже хотели быстрого результата! Если бы нам сказали в 2010 году, что роста доходов не будет до 2025 года, мы бы с этим согласились?

Executive.ru: Нынешний кризис откидывает страну назад в инновационном развитии? Или дает новые шансы?

В.М.: Как всегда, смесь первого и второго. Чего будет больше, мы сейчас с уверенностью не можем сказать. Есть ли переосмысление у элит? Да, огромное. Ясно: сколько ренту ни дели, больше пирог не станет. Элиты понимают, что старую рентную модель надо менять.

Миллионы частных предпринимателей, руководителей малых и средних компаний тоже ведут свой поиск. Как попасть в экономику будущего? Из-за каких проблем их бизнес стагнирует? Государство со своей стороны пытается перезапустить отношения с теми странами, с которыми они ухудшились за последние годы.

Но при этом консенсус по поводу того, каким путем дальше идти, не найден. Логично переориентировать госинституты с жесткого контроля на создание условий для бизнеса, на уменьшение доли государства в экономике. Но согласия по выбору этого пути не видно. Потому что никто не может гарантировать, что рецессия остановится после начала такой политики. Нет, она не остановится: эффект проявится не сразу.

Executive.ru: Возникают новые риски, которые на себя власть взять не готова?

В.М.: Да, возникает вопрос, сколько лет трудностей государство может профинансировать. Но проблема в том, что мы уже года три эти трудности финансируем и ничего не делаем. Мы же расходуем резервы уже три года. И насколько их хватит? Быть может, еще на два года…

Получается, что если бы мы начали реформы три года назад, то могли бы пять лет продвигать инновационную экономику. Сейчас этого запаса уже нет, и мы до сих пор эту экономику не развиваем. А главная проблема, которую я вижу, в том, что Россия продолжает экспортировать мозги, свой человеческий капитал. Наша экономика недостаточно инновационна для высокообразованных и талантливых людей, им часто не находится достойного применения.

В этом суть: какой стратегический выбор мы сделаем? При этом вот что я понял для себя, реструктурируя компании в России и за рубежом. Разные программы, позволяющие убыточный бизнес сделать прибыльным, включают в себя разные решения. Но количество усилий, которое необходимо потратить, чтобы добиться успеха, во всех случаях примерно одинаковое. Вопрос выбора в том, на что ты эти усилия потратишь. Многие бизнес-модели еще не проникли к нам с Запада. Поляна пока чистая. Но чтобы занять ее, надо преодолеть проблемы другого порядка.

Инвестиции… в Луну

Executive.ru: Где у нас есть шансы прорваться? На чем бы вы предложили сконцентрировать ресурсы?

В.М.: Мы мировая энергетическая держава. Мы традиционно имеем очень хорошие заделы в космосе, авиастроении. Поэтому если говорить об энергетике, то это возобновляемые источники энергии, системы хранения энергии и термоядерный синтез. Если о космосе – то это создание инфраструктуры для интернета вещей и добыча полезных ископаемых на Луне, астероидах. Мы можем такие задачи ставить и выполнять. Третье направление: у нас крепкие IT-компании, программисты мирового уровня.

Executive.ru: Куда инвестирует ваш фонд Bard Worlwide?

В.М.: Часть наших проектов развиваются в России, часть – за рубежом. Российские инвестиции направляются в новые технологии переработки нефти и газа, частный космос, исследования в области искусственного интеллекта. Еще одно чисто российское направление – умное сельское хозяйство. Мы входим сейчас в компанию этого профиля. Мы верим, что все эти технологии будут конкурентоспособными в мире.